(ПО ВОСПОМИНАНИЯМ АСВАТУРА САРКИСОВИЧА ДАГЛДИЯНА)
Была середина марта, но погода стояла не по-весеннему холодная. Тетя Ва- руш, хорошо протопив печь кизяком, готовила ужин. Только они сели с сыном за драбез (низкий круглый стол), как к ним заглянул их сосед Мнацаган.
— Варуш, Саркис дома? — спросил он.
— Какое там, уже 3 дня, как его отправили на займище пасти овец в такую холодрыгу, — ответила женщина.- Садись с нами ужинать.
— Нет-нет, не до еды мне! Плохи наши с вами дела, Варуш, — взволнованно продолжил Мнацаган. — Твоего Асватура, моего Вартана и еще два десятка ребят хотят забрать из дому и отправить на учебу.
— Вай, на какую учебу, куда? — тихо спросила оцепеневшая женщина.
— Кто это меня может забрать, если я не хочу? — возмутился Асватур.
— Тебя и не спросят, хочешь ты или нет, — сказал Мнацаган. Есть указ Сталина: всех сельских ребят от 16 до 18 лет посылать на учебу в ФЗУ для дальнейшей работы в шахте. Я сегодня по своим делам был в сельсовете и видел списки, которые мне показали под большим секретом. Там и ты числишься, и Вартан!
Мужчина, почесав затылок, задумчиво произнес:
— Что делать будем, не знаю, повезут наверное… Все, я вас предупредил, надо бежать домой, — на ходу произнес Мнацаган и исчез за дверью.
— Асватур, ты не должен туда ехать! Не дай бог, пропадешь еще в шахте, — отчеканила Варуш. — Собирайся сейчас же, завтра рано утром отправишься к отцу.
В спешке поставив тесто, женщина побежала к ближайшему родственнику, жившему недалеко от них, с просьбой, чтобы тот отвез Асватура к Саркису на своей бричке.
Вот уже вторую неделю юноша жил с отцом в землянке, помогая ему пасти овец на прибрежном лугу, покрытом невзрачной травой. Асватуру нравилась нехитрая работа пастуха, с которой он был знаком с раннего детства. А еще он очень любил природу и музыку, которая звучала все время в его юношеской душе. Смастерив маленькую свирель из камыша, он частенько по вечерам наигрывал такие трели, что из глаз его отца, сидевшего рядом, текла скупая мужская слеза.
Так, незаметно, мелькали дни. Казалось, что все страхи остались позади. Но, увы. Однажды, когда отец с сыном трапезничали своей нехитрой снедью, к их становищу подъехала бедарка (тележка) с двумя милиционерами. С винтовками наперевес, они решительным шагом направились к Даглдиянам.
— Саркис, твой сын призывается на службу, ему повестка пришла из военкомата.
— Но ему и шестнадцати нет, какая армия, он совсем еще мальчишка! -возразил ему возмущенный отец Асватура.
— Ничего не знаем, у нас приказ доставить его в Чалтырь, иначе сыночку твоему грозит срок. Прячете его, понимаешь.
— Какой срок, за что? Он жить еще только начал! — крикнул побелевший от гнева Саркис.
— Увы, тебе ничего не остается, у нас приказ, без парня все равно не уедем. Лучше потеплее его одень и собери немного еды, чтобы в дороге не голодал, — более миролюбиво посоветовали милиционеры.
Поняв, что другого выхода нет, Саркис глубоко вздохнул, а его огрубевшие от работы руки сжались в кулак. Затем, встрепенувшись, стал спешно запихивать всю еду, которая у них была, в торбу и сунул ее сыну за пазуху.
Посадив юношу между собой, милиционеры тронулись в обратный путь. Когда проезжали мимо зарослей терновника, Асватур изловчился и, спрыгнув с бедарки, побежал что было духу к кустарникам. Но служивые оказались проворнее и, поймав подростка, сразу отвезли его на вокзал, не позволили даже заехать домой попрощаться с родными.
Юноша никак не ожидал такого поворота событий, тоска и отчаяние щемили сердце. У него дрожали губы, несмотря на то, что он всячески старался побороть себя, глотая подступившие слезы.
На станции Хапры Асватура и других ребят из Чалтыря, Крыма и близлежащих сел посадили в товарные вагоны и повезли в Новошахтинск, который в то время и городом-то назвать было нельзя. Скорее это было скопление вокруг шахт горняцких поселков, построенных из “чего попало” и разбросанных по степи.
Прибыв к месту назначения, прямо на вокзале молодых людей разбили на группы и развезли по нескольким шахтам. Асватур, в числе 22-х сверстников, попал на шахту № 5 “Несветай-антрацит”. Их заселили в хилое общежитие, выдали рабочую одежду, теплые бушлаты и уже на следующий день спустили в шахту глубиной в 180 метров.
С ребятами занимался горный мастер, в течение месяца учил их нехитрому шахтерскому делу. Он объяснял новоявленным фэзэушникам, как ставить стойки, ремонтировать крепления, работать отбойным молотком. Особое внимание обращалось на необходимость строгого соблюдения техники безопасности.
Отработав первую смену, Асватур чувствовал полное изнеможение. Долго стоял под душем, всякие мысли лезли в голову. Ему казалось, что сейчас единственная радость в жизни — это постоять под струей горячей воды, чтобы согреться, смыть с себя не только грязь, но и страшную усталость.
Так продолжалось больше недели. Но постепенно организм стал привыкать к таким нагрузкам. Работа действительно была очень тяжелой и опасной. Из-за постоянной капели ребята к концу смены промокали почти насквозь. Трудились впроголодь, и после смены едва хватало сил, чтобы добраться до кровати, рухнуть на нее пластом и забыться сном.
Хотя в шахте у них метана не было, опасностей все равно таилось немало. Однажды бригадир завел их в такое место, где метров десять надо было ползти по-пластунски. Это было пространство, где не хватало кислорода. Поэтому нужно было быстро справиться с работой, чтобы коптилки, которые были у ребят, не успели погаснуть.
И вот, выполнив задание, парни стали возвращаться обратно. Асватур шел последним, и, выйдя, наконец, из безвоздушного “плена”, с облегчением вздохнул. В этот момент лампа вдруг моргнула, и белое пятно света пожелтело. Круг освещения стал быстро сжиматься. Асватур, испугавшись, прибавил шагу, и тут лампа погасла полностью. Захваченный врасплох, юноша застыл на месте. Первую минуту он темноту не ощутил. Глаза помнили свет и пытались “рисовать” какие-то пятна, блики, полосы. Через две-три минуты пришла мысль, что тут можно спать с открытыми глазами. Поднес руку к лицу — ничего не увидел. Как ни напрягал зрение, как близко ни подносил руку к глазам — не видно!
В волнении, юноша резко повернул голову в сторону лавы и. оцепенел от ужаса: из темноты на него смотрели два зеленых глаза. Он почувствовал, как от страха мурашки побежали по спине. Рука непроизвольно потянулась вниз за чем-нибудь. Попался кусок угля или породы. Не раздумывая, Асватур запустил его в эти глаза. Те чуть качнулись, но. продолжали смотреть. Такие зеленые, без зрачков!
Парень лихорадочно стал шарить по земле и, схватив несколько кусков угля потяжелее, стал швырять их в сторону призрачного видения. Казалось, что в этот раз он не промазал, но через две-три секунды глаза появились вновь. Они не испугались, моргать и убегать не стали и продолжали спокойно смотреть на новоиспеченного шахтера. Тут уж Асватура зло взяло, и он, потеряв страх, рванулся прямо к светлячкам. Но, не успев сделать и трех шагов в кромешной тьме, стукнулся головой о деревянную стойку штрека. Удар был настолько сильный, что от боли потемнело в глазах, и молодой человек потерял сознание.
Очнувшись от холода, Асватур попытался осмотреться, но вокруг было совсем темно. Исчезли даже призрачные зеленые глаза. И в этот момент он вдруг осознал, что все его видения — просто мираж. Почувствовав страшную усталость, юноша закрыл глаза.
Сколько он спал: несколько минут, час, два — одному богу известно. Проснулся от шороха и тихого писка. Поняв, что это крысы, стал кидать в них все, что попадалось под руку. Но те, привыкшие к тому, что шахтеры всегда их подкармливают, абсолютно не боялись и подбирались все ближе. От безысходности и нарастающего страха одиночества паренек заплакал. И в этот момент вдалеке вдруг увидел медленно приближающийся маленький лучик света. Человек с лампой в руке прошел буквально в нескольких шагах от Асватура. Как ни пытался подросток его окликнуть, не смог произнести ни слова — видимо, от стресса потерял дар речи.
Он сидел на корточках и плакал от досады, размазывая слезы по лицу. Чуть успокоившись, вдруг вспомнил, как его отец учил никогда не паниковать и трезво оценивать ситуацию. На память пришли и слова горного мастера, который предостерегал: если вдруг отстали, остались одни или погас свет — ничего не предпринимайте, никуда не ходите, а просто сидите и ждите. И он стал ждать.
Человек с лампой вскоре вернулся обратно. Это был совсем седой старик. Он поднес лампу к лицу Асватура и произнес: “Сынок, ты что здесь делаешь, заблудился? — Не услышав ответа, приобнял подростка и прошептал: “Не бойся, пошли со мной”. По дороге, старик, крепко держа юного коллегу за руку, тихо рассказывал о шахте, о том, что он специально обходит штреки и ищет заблудившихся новичков. Так, под успокаивающий рассказ шахтера-ветерана Асватур постепенно стал отходить от стресса…
Выйдя на поверхность шахты, они столкнулись с начальником участка Иваном Васильевичем Женькиным, который услышав о происшествии, ни словом не упрекнул, а наоборот, поддержал Асватура. “Не каждый, даже сильный мужчина, — сказал он, — если попадет на какое-то время в замкнутое пространство без света, сможет выдержать такое, а ты, еще совсем молодой, смог. Так что, с боевым крещением тебя!”
После этого случая Асватур стал чувствовать себя увереннее, и уже не боялся ни крыс, ни темноты, знал, что рядом есть люди, которые всегда готовы прийти на выручку.
В шахте юноша проработал четыре года. Вместе со своими земляками Ардашесом Хейгетяном и Ашотом Гадзияном трудился не покладая рук. Находясь в забое зачастую по 12-16 часов, парни выполняли по три плановые нормы, не жалуясь на неустроенность быта и скудную еду. Мясниковцы были на хорошем счету, в бригаде их очень уважали. А вот Асватура ценили еще за его музыкальные дарования, часто просили сыграть им на свирели, которая как талисман всегда была у него за пазухой.
Раз в месяц молодые шахтеры умудрялись отсылать домой заработанные деньги. Из Чалтыря тоже регулярно присылали гостинцы, которые обожала вся бригада. Но больше всего им нравилось варенье из роз, которое специально для ребят готовила тетя Варуш, мама Асватура…
С тех памятных событий пролетело много лет, но этот случай в шахте Асватур Саркисович запомнил на всю жизнь! Он научил его никогда не сдаваться и не пасовать перед трудностями, научил стойкости, выдержке и самым лучшим человеческим качествам, которые ему пригодились в дальнейшем. Человек непростой судьбы, А. С. Даглдиян достойно прошел свою нелегкую, но очень светлую дорогу жизни и, несмотря ни на что, сумел стать счастливым.
В эти июльские дни А. С. Даглдиян, один из лучших музыкантов Мясниковского района, старейшина ансамбля “Ани”, который стоял у его истоков, отмечает свое 95-летие. И сегодня мне хочется сказать этому замечательному человеку “Спасибо!” — за талант, за большой и неоценимый вклад в сокровищницу нашей донской армянской музыки. И поклон до земли за то, что благодаря именно Асватуру Саркисовичу наша зурна продолжает звучать в руках его внуков и прекрасных учеников.
Храни вас Бог, дорогой Асватур Саркисович! И пусть каждый день жизни будет наполнен радостью,добром, любовью близких и родных людей и, конечно, Музыкой!
Елизавета АВЕДЯН
На снимках: бригада шахтеров (в первом ряду второй справа А. С. Даглдиян). Фото 1948 года;
ансамбль “Давул-зурна” вместе со своим руководителем.
