Сила материнского сердца

Стояла суровая зима 1918 года. Махтар, так и не сомкнув глаз от своих печальных дум, услышала приглу­шенные голоса братьев. “Надо вставать, но как холодно!” Сдерживая дрожь, она бы­стро оделась и, укутавшись в полушалок, побежала в сарай доить коров. После дой­ки надо было помочь невесткам с детьми, принести воды из колодца, помыть посу­ду, прибраться, помочь матери с обедом… И не было конца этим тоскливым для мо­лодой женщины дням, похожим друг на друга как две капли воды…

А ведь всего год назад она была так счастлива! Выйдя замуж за Маркара Калугяна, такого статного, видного, умелого парня, она мечтала о большой семье. Но, увы, всего через несколько месяцев се­мейной жизни муж заболел непонятной хворью и в одночасье умер. Оставшись в 19 лет вдовой, Махтар, по настоянию бра­тьев, вынуждена была вернуться домой.

Семья Срабионянов, в которой она ро­дилась и выросла, была крепкой. Отец, Арутюн Капрелович, будучи очень трудо­любивым и смекалистым, сумел наладить свое хозяйство и построить большой дом, в котором выросли его 3 сына и 3 дочери. Махтар была самой младшей. Две стар­шие сестры Варуш и Вартануш давно уже были замужем. Капрел, Мелкон и Микаел выросли такими же работящими, как и их отец, встали на ноги, обзавелись семья­ми, но продолжали жить все вместе в от­цовском доме. Хозяйство их еще больше окрепло и расширилось, и после ранней смерти отца рабочие руки им всегда были нужны. Ведь чем больше была семья, тем она становилась эффективнее. Мужчины сеяли, пахали, держали скот, женщины вели хозяйство.

Сестрам было жалко Махтар, и они ста­рались найти для нее нового избранника. Однажды Варуш, которая была замужем за Амбарцумом Поркшеяном, пришла к Мах­тар с новостью. Она рассказала сестре, что ею интересуется близкий знакомый ее мужа — Дзерон Тащиян, у которого судьба была очень схожа с судьбой Махтар.

— Ты знаешь, у Дзерона жена тоже умерла сразу после их свадьбы, почти как у тебя. Он живет один, у него большой ка­менный дом, который он сам построил, и ему, конечно, нужна жена!

— А обо мне откуда он знает, Амбар­цум рассказал? — спросила Махтар

— Какое это имеет значение? Он тебя увидел, и ты ему очень понравилась! Он хочет прислать сватов. Только, Дзерон, ко­нечно, немного старше тебя и ростом чуть ниже”, — замявшись, сказала Варуш.- Но это, в конце концов, не важно! Главное, ты будешь хозяйкой в своем доме, а не прислугой!

Через неделю к Срабионянам пришел сам Дзерон Тащиян, решив, что обойдет­ся без сватов. Братья приняли мужчину сдержанно и отказались выдать за него сестру.

— Посмотри на себя, какая ты краси­вая, высокая, статная и белолицая, а он? — выговаривал на следующий день сестре за обедом Капрел. — Маленького роста, почти черный и на 16 лет старше тебя!

— А главное, он из бедной семьи, — до­бавил Мелкон.

— Но я вдова, и кто меня возьмет? Уж лучше так, чем никак, — тихо промолвила Махтар сквозь слезы и вышла из комнаты.

Однако Дзерон оказался настырным, уж больно глянулась ему молодая вдова. Да и людская молва доносила братьям о нем только хорошее: очень трудолюбивый, мастеровой, честный, порядочный.

Как бы там ни было, но в начале 1919 года Махтар все-таки вышла замуж за Дзерона. Жили они счастливо в том самом доме, который построил Дзе­рон. Через год родился у них первенец Антраник. Затем, с разницей в три года, Мах­тар родила еще двоих сыновей — Аршалуйса и Хачатура. Дзерон очень любил свою жену и делал все, чтобы хоть как-то облегчить ей жизнь. Тихий, спокойный, он никогда не обижал ее, всегда старался помогать. Да и Махтар была под стать сво­ему мужу: безотказная, добрая, отзывчи­вая. А еще — отличная хозяйка, заботли­вая жена и мать. Все горело в ее руках: в доме и во дворе идеальный порядок, се­мья всегда ухожена и накормлена.

В 1929 году у четы Тащиянов родился еще один ребенок — долгожданная дочь Лусик. Нелегко им было, времена настали труд­ные, голодные, шла коллективизация. Однаж­ды Дзерон пришел домой грустный, задум­чивый и сказал Махтар:

-Ты знаешь, нам придется вступить в колхоз и отдать нашу единственную коро­ву, я не вижу другого выхода. Что скажешь?

— Что я скажу? — тихо промолвила Мах­тар. — Будет трудно, сам знаешь, но если ты решил, значит так нужно!

На следующее утро, подоив в послед­ний раз свою Ласку, они отвели ее в общее стадо, и с того дня стали оба работать в колхозе “Свобода”.

Годы шли, дети подрастали, помогая родителям во всем. Они были очень само­стоятельными и дружными. И хотя жизнь была трудная, полуголодная, в семье все­гда царил мир.

В 1937 году у Тащиянов родилась еще одна дочь, самая младшенькая — Вартануш, очень похожая на отца.

Махтар и Дзерон растили своих детей в любви, приучали к труду и уважению к стар­шим. Их сыновья были как на подбор — рос­лые, сильные, работящие, опора и надежда родителей!

Старший, Антраник, очень любил меха­низмы, машины, и всего за год выучившись, стал работать трактористом в родном кол­хозе “Свобода”.

Средний, Аршалуйс, вырос крепким и смелым парнем. Обладая независимым ха­рактером, был очень справедливым и ста­рался всегда защитить слабых и младших. Однажды, зимней порой, возвращаясь до­мой мимо родника Хазах Чорвах, он уви­дел, что несколько взрослых парней отби­рают коньки у его соседа, 13-летнего Лусегена Аведяна.

— Лусеген, снимай коньки, раз они про­сят, — спокойным голосом произнес Арша­луйс, подойдя к ним, — снимай-снимай, не бойся! И Лусеген, чуть не плача, стал сни­мать с валенок свои коньки. Аршалуйс взял их, быстро намотал шнурки себе на руку и что было силы ударил коньками первого по­павшегося ему под руку хулигана. “Коньки захотели, нате, получите! Будете знать, как младших обижать!” — крикнул Аршалуйс и пошел на оторопевших парней. Те, поняв, что им несдобровать, бросились бежать. Вот такой был Аршалуйс! А еще он обожал жи­вотных, особенно коней, и с самого ранне­го возраста не слезал с лошади. Впослед­ствии юноша стал табунщиком в колхозе. А дома он держал замечательных голубей, ко­торые радовали глаз всей улицы.

Младший из трех братьев, Хачатур рос творческим и талантливым мальчиком, са­моучкой освоил скрипку, которую купил ему отец и даже научил играть на ней старшего брата Антраника. Юноша хорошо учился в школе и, окончив восьмилетку, мечтал учиться дальше, но ему пришлось идти ра­ботать в колхоз.

— Ничего, дхас (сынок), немного подза­работаешь и через год пойдешь учиться, — успокаивал его отец.

Весной 1940 года призвали в армию Антраника. Служить ему довелось в Монголии. Махтар с Дзероном очень тяжело перенесли его отъезд, как будто чувствова­ли, что больше не увидят своего первенца. Так, в переживаниях за сына, трудах и заботах пролетел еще один нелегкий год. Дни сменялись привычной каруселью. Но однажды ранним утром Дзерон прибежал из конторы и в тревоге произнес: “Махтар, война началась!”. Он сел, обхватил голову руками и продолжил: “Эх, Аршалуйс, дхас, вас всех заберут!”. Махтар тихо опустилась на колени, шепча: “А что будет с Антраником?”. В это время к ним прибежал пле­мянник Мерош, ровесник Аршалуйса. Грус­тный, с опущенной головой Аршалуйс с уверенностью сказал: “Не унывай! Вот все вместе поедем и одолеем этого немца. И чем больше нас будет, тем быстрее с ним справимся!” В этих словах был весь этот юноша, сильный духом, невозмутимый и верящий в свои силы. Но его родители пре­красно понимали, что пришла страшная беда и она коснется всех и каждого.

С этого дня в доме Дзерона и Мах­тар начался новый отсчет времени — военный. Их сознание наполнилось тре­вогой и страхом за судьбу сыновей, за свое будущее и будущее страны. Никто и пред­положить не мог, что война будет длитель­ной, жестокой, кровопролитной, а ее жерт­вами станут десятки миллионов людей.

Вскоре мужчины стали получать повест­ки из военкомата. А в конце июня вся улица провожала первых новобранцев на фронт. Махтар со слезами на глазах всю ночь пек­ла своему сыну пироги и чахмах, чтобы в дороге он не оставался голодным. Вместе с Аршалуйсом уходили воевать его двою­родный брат Мерош, Хачатур Барашян и ближайший сосед Симон Аведян, который отказался от брони.

Аршалуйс ходил из комнаты в комнату, собирая свои нехитрые пожитки, а за ним по пятам следовал пятнадцатилетний Хача­тур с умоляющим взглядом: “Брат, возьми меня с собой, я тоже стрелять умею!”. Стар­ший посмотрел на младшего и, вздохнув, сказал: “Не спеши, балас, и тут много чего надо еще сделать. Ты ведь за нас троих ос­таешься, будешь помогать отцу и матери во всем. Надеюсь на тебя!”

На следующее утро почти всей улицей пешком прошли пять километров до стан­ции Хапры. У Симона на плечах всю доро­гу сидел его младший сын Хачатур, а у Ар­шалуйса — сестренка Вартануш. Народу на станции было много — про­вожали на фронт своих отцов, сыновей, братьев. Вокруг шум и гам. Когда пока­зался огромный черный паровоз, суета стала еще интенсивнее. Усилившийся гул перерос в крики и плач. Заголосили жен­щины, за ними все остальные. Плакали Махтар, Дзерон, девочки и Хачатур. В пос­леднюю минуту не сдержал слез и сам Ар­шалуйс. Раздалась команда на посадку. Еще раз крепко обняв мать с отцом, он прошептал: “Не волнуйтесь за меня, не пропаду!”

Эшелон увез от них сына. Родители еще не знали, что это навсегда. Каждый раз, когда Махтар вспоминала тот день, ее душили слезы…

Прошло два месяца с начала вой­ны, в селе остались только женщи­ны, старики, подростки и малые дети. Опу­стел, обезлюдел и печально притих весь Чалтырь. Многие с тревогой слушали го­лос Левитана, который сообщал, что всё новые города и села оставлены врагу. Од­нажды какие-то проезжие крикнули Мах­тар: “Бабка, скоро вам будет капут!”

Прихода фашистов, конечно, боялись. Но пока больше опасались вестей от по­чтальона. Она еще шла в начале улицы, а уже все стояли возле домов, сердце в пят­ках — только не похоронка! Однако у дома Тащиянов почтальонша Дуня никогда не останавливалась, тихо проходила мимо. Ни одного письма не получили родители ни от Антраника, ни от Аршалуйса. И это было тяжелее всего.

Дзерон, Махтар с Хачатуром работали в колхозе, Лусик помогала рыть окопы. А шестилетняя Вартануш либо оставалась дома одна, либо проводила время у сосе­дей, играя со своей подругой Розой.

Зарплату колхозникам не платили, а ставили трудодни — галочку в отчетности. Потом с ними рассчитывались зерном и картофелем. Но люди и этому были рады жили впроголодь.

Тем временем обстановка станови­лась все тревожнее. Немцы были уже на подступах к Ростову и очень часто бомбили город и окрестности. Возникла угроза оккупации Чалтыря, люди из сель­совета ходили по домам и строго-настро­го предупреждали об обязательной эва­куации семей военнослужащих.

Собрав пожитки, Махтар с Хачатуром и двумя дочерьми вместе с соседями вы­ехали из села. Второй день были они в пути, ехали в одном вагоне с семьями Аведянов и Берекчиянов. Когда началась бом­бежка, поезд остановился перед разбиты­ми путями. Все стали выпрыгивать из ва­гонов и бежать прятаться в кукурузу. По­чти рядом взорвалась бомба. Махтар, от­правившая девочек вперед с соседкой, молниеносно схватила корыто и прикры­ла им сына, сидевшего на корточках. Тем самым спасла его от неминуемой смерти, потому что корыто оказалось сплошь про­дырявлено осколками. Это случилось на станции Зимовники. Дальше они уже про­ехать, увы, не смогли! Эвакуированных в спешном порядке расселили в двух близ­лежащих селах. Через четыре месяца за ними на подводах приехали их родные и привезли обратно домой.

А в Чалтыре уже вовсю хозяйничали немцы, они начали расселять своих воен­ных по домам сельчан. Болгары, румыны, воевавшие на стороне фашистов, вели себя развязно и грубо. Вместе с немцами они ходили по дворам и требовали моло­ко, яйца, сало.

К Тащиянам в их пустующую большую горницу заселили поляков. Вели они себя тихо, просили Махтар, чтобы та им гото­вила еду, приносили ей продукты и все­гда делились едой.

Но за долгие 7 месяцев оккупации нем­цы увели у них корову, всех кур и 2 овец, впрочем, как и у многих односельчан. Дзерона заставляли ухаживать за их лошадь­ми. Но, слава богу, в феврале 1943 года пришли наши войска и окончательно осво­бодили село.

Махтар с Дзероном трудились и в кол­хозе, и дома, все время находясь в неизве­стности, непроходящей тревоге и ожидании хоть какой-то весточки от сыновей.

В мае 1943 года пришла повестка и Ха­чатуру, которому исполнилось 18 лет. “Бо­гом молю, пиши! Хоть одно слово, но пиши, чтобы мы знали, что ты живой!”, — шептала Махтар, обняв Хачатура в последний раз.

От младшего пришло только одно пись­мо, в котором он писал, что его ранило, но уже возвращается в строй, и их полк будет переброшен под Самбек. Всё! Дальше — тишина! Каждый вечер мать молилась за сыновей, верила, что ее любовь сохранит им жизнь. Но судьба, увы, распорядилась иначе.

9 мая 1945 года Махтар была на ра­боте в огородной бригаде. В полдень к ним приехал нарочный с радостной вес­тью. Спрыгнув с брички, он закричал во все горло: “Ура! Война закончилась, Победа!”. Женщины, побросав свои тяпки, побежали к бригадному дому, смеясь, плача и крича на ходу: “Слава богу, наконец-то наши му­жья и сыновья вернутся домой!”.

А Махтар упала на землю и заплакала, причитая: “А мои сыновья? Когда они вер­нутся, где они сейчас, что с ними, кто мне скажет?” Она отказывалась верить в смерть своих детей, тем более что и “похоронок” не было. Пыталась отвлечься, погрузившись в домашние дела и хлопоты по хозяйству. Рыдала ночами и молилась. Когда солдаты стали возвращаться, Махтар часто ходила к ним домой и расспрашивала, не видели ли они ее сыновей, хотя бы одного из них? Но, увы, никто их не встречал. Махтар с Дзероном вопреки всему на­деялись на чудо! Но проходили дни, меся­цы, годы, а вестей от сыновей не было. Мец дун (большой зал) в их доме стал как музей: в нем никто не жил, на стене висели портреты сыновей, на комоде лежали скрип­ка Хачатура и Антраника и шкатулка, выре­занная Аршалуйсом для матери. По-над стен­кой стояли кровати сыновей, покрытые кра­сивыми лоскутными покрывалами, которые сшила им мать. Каждую весну Махтар дос­тавала из сундука праздничные рубашки сво­их мальчиков, проветривала и бережно уби­рала их обратно в сундук.

А 9 мая под фотографиями сыновей ста­вили три наполненные стопки, накрытые ко­рочками хлеба. “Вы даже с девушками не успели погулять, детей своих на руках по­держать, — причитала Махтар, одетая во все черное. — Разве для того мы с отцом расти­ли вас, чтобы видеть ваши лица только на фотографиях? Куда пойти нам выплакать свою боль, где искать вас, мои дорогие мальчики?”.

В 1954 году старшая дочь Лусик выхо­дила замуж за соседа Аршалуйса Бабияна. Дзерон решил сыграть свадьбу дочери. Мах­тар сначала возмутилась — какие музыкан­ты, наших ребят нет?! А муж посмотрел гру­стно на нее и сказал: “Вот за их несыгран­ные свадьбы пусть так и будет!”

И звучала музыка, мелодии любимых пе­сен их сыновей, а когда начали играть “Самбекин деран”, никто не сдержал слез, вспо­миная своих близких, не вернувшихся с поля боя. Эта свадьба для Дзерона не прошла бесследно. Через три месяца его не стало, сердце не выдержало.

А Махтар жила, как бы горько и тяжело ни было. Жила, помогая дочерям растить де­тей, своих внуков. Забрала к себе одинокую тетю мужа, ухаживала за ней долгие 25 лет.

Сколько бессонных ночей, сколько слез было пролито за эти годы! Горе иссушило ее, она превратилась в совершенно седую сухонькую старушку с глубокими морщина­ми на лице. Но ее доброе сердце не за­черствело. Каждый раз, когда она пекла хлеб, вся уличная детвора собиралась у нее дома, потому что первый противень с пи­рогами бабушка Махтар всегда раздавала своим соседям.

Долгие годы ее дочери искали про­павших без вести братьев, посыла­ли запросы и в Ростовский облвоенкомат, и в Подольский военный архив. И лишь в 1970 году, благодаря упорству зятя Махтар
Арутюновны — Арсена Аршаковича Хейгетяна, удалось установить место захороне­ния старшего сына Антраника.

И в мае того же года бабушка Махтар со своей семьей выехала в город Дмитровск Орловской области, где в братской могиле вместе с 675 советскими солдата­ми похоронен ее сын. Стой поры она, пока могла ходить, каждый год бывала на свя­том для нее и всей ее семьи месте. Радо­валась тому, что за могилой очень забот­ливо ухаживают учащиеся Дмитровской школы № 1, а в самой школе открыт му­зей памяти воинов-освободителей.

Для Махтар Арутюновны каждая поезд­ка на могилу к сыну была целым ритуалом. С дочерьми пекли всякие вкусности и тра­диционные армянские пироги для ставших теперь близкими людей, которые так тепло встречали их на орловской земле. Начиная с учеников школы и заканчивая военкомом города Дмитровска, семья которого каждый раз радушно принимала чалтырских гостей. И в одну из последних своих поездок ба­бушка Махтар отвезла в дар школьному му­зею самую драгоценную семейную релик­вию — скрипку своих сыновей.

Махтар Арутюновны не стало в 1975-м, ей было 78 лет. И пос­ледние слова ее были обращены к доче­рям: “Ищите братьев, ищите, пока не най­дете, не переставайте искать”.

Судьба этой женщины, как и многих солдатских матерей, это целая жизнь, ис­кореженная войной, гибелью сыновей, тя­желым физическим трудом, голодом и раз­рухой. Утраченное здоровье, несбывшиеся мечты и слезы, слезы, слезы.

Какой силы должно быть материнское сердце, чтобы родить, вырастить и до пос­леднего дня ждать с войны своих крови­ночек, и какой нечеловеческой мукой оп­лачена, оплакана тоска по ним?! Но война и боль потерь еще больше укрепили в ней столь важное качество души человеческой — умение сострадать, способность безот­казно помогать другим. И в памяти своих родных, близких, всех, кто ее знал и очень уважал, Махтар Арутюновна навсегда ос­танется добрым ангелом с огромной лю­бовью к людям.

Елизавета АВЕДЯН