Наверное, я не самый впечатлительный человек, но одна из наших находок очень сильно тронула мое сердце. Казалось бы, ничего особенного, но именно такого рода вещи заставляют ощутить всю хрупкость и ценность человеческой жизни.
18 июля 2021 года на том месте, где в октябре 41-го героически сражались ставропольцы 343-й стрелковой дивизии, мы нашли на дне траншеи останки солдата. Трудно описать те чувства, которые испытывает поисковик в подобные моменты. Но это явно не радость, ведь перед глазами предстает картина настоящей трагедии. Чей-то отец, сын, муж, чей-то бесконечно любимый человек погиб прямо здесь много лет назад, и, возможно, родные так и не узнали подробностей его гибели…
Да, не радость, но что точно испытывает в подобные моменты поисковик, так это надежду на то, что получится установить личность солдата. Однако в данном случае ни медальона, ни каких-либо именных вещей мы не обнаружили. Вероятно, кто-то из сослуживцев забрал медальон, не успевая при этом похоронить боевого товарища как положено. И траншея, в которой солдат принял смерть за свою Родину, стала и его могилой.
По всей видимости, для новобранца это был первый бой. И погиб он, скорее всего, в самом начале сражения. Лишь горстка стреляных гильз стала его вкладом в будущую победу. Большего он сделать не успел… А еще он не успел написать письма родным. В числе личных вещей солдата были письменные принадлежности и школьная тетрадь — обычная, зеленого цвета, с таблицей умножения на обратной стороне. И что страшно — пустая. Пронзительно пустая, не успел солдат написать ни одного письма. Наверняка этот человек думал о смерти, понимал, что может не вернуться, однако, когда мать или любимая жена, а возможно, сын или дочь, просили его писать каждый день, все надеялись, что тетрадь пригодится. Но не пригодилась… На войне так бывает. Тем и страшна война, в ней очень мало красивых подвигов, но очень много тяжелого труда и быстрой смерти. Целая вселенная человеческой жизни часто обрывалась так быстро, что солдат не успевал написать ни одного письма домой. В серой шинели, под серым октябрьским дождем они приняли первый бой и многие из них ничего не успели сделать ни на войне, ни в жизни, а уже пришла пора принять солдатскую смерть. Просто, быстро и совсем не как в кино. Но иногда так надо, и все тут. Эксгумируя останки, я вспоминал отрывок из книги Ю. А. Науменко “Шагай, пехота!”, где автор рассказал о боевом пути своей родной 343-й стрелковой дивизии:
“А на другой день был получен приказ об отправке нас на фронт. Побатальонно, в пешем строю двинулись подразделения по центральной улице Ставрополя на железнодорожный вокзал.
К перрону были поданы эшелоны для погрузки людей, лошадей, боевой техники, транспортных средств.
Неширокий, но длинный перрон заполнили многочисленные провожающие: матери, жены, дети бойцов и командиров, большинство из которых, как уже говорилось, были местными жителями. И все они понимали, что сегодня, возможно, расстаются с родными и близкими навсегда…
Я видел, как у одного из вагонов прощался с женой и детьми старший лейтенант Кирьяков. Жена его Мария Ивановна все время перекладывала из одной руки в другую маленький узелок, по-ви- димому, предназначенный для Петра Васильевича. Она тихонько всхлипывала, уголком платка старалась незаметно вытереть слезы.
— Петя, милый, береги себя, пиши нам чаще. Мы будем ждать твоей весточки каждый день…
Седоголовый командир роты прижал к своей груди сына, погладил его вихры, поцеловал.
— Маша, береги детей, — негромко, глуховатым от волнения голосом говорил он жене. — Они скоро подрастут, станут тебе помощниками.
На перроне появились командир и комиссар полка в сопровождении дежурного. Они остановились, и дежурный подал команду:
— По вагонам!На разные голоса ее подхватили командиры подразделений. Над перроном всплеснулся плач женщин. Громче стали разговоры, но все это заглушил протяжный гудок паровоза. Первый эшелон медленно тронулся. Лес рук колыхался над перроном, глуше и глуше доносились голоса провожающих.
Бойцы молча курили, каждый нелегко переживал расставание с родными и близкими”.
Мария Ивановна Кирьякова и дети не дождались мужа и отца с войны. 28 октября 1941 года, в тяжелом бою на окраине хутора Хапры Мясниковского района командир 2-й стрелковой роты старший лейтенант Кирьяков Петр Васильевич погиб. Успел ли он написать домой хотя бы пару строк, или его тетрадь тоже осталась чистой, мы не знаем. Равно как и не знаем, сколько таких солдат осталось лежать на полях нашей Родины. Каждого бесконечно любили его родные. Каждого ждали домой, а до возвращения — ждали писем. Вот только далеко не всех дождались.
Нельзя забывать, что любой, кто остался на полях сражений, был кому- то родным и любимым человеком, был целой вселенной, а не просто единицей в жуткой статистике военных потерь. За нашей победой стоят миллионы людей, которых крестили, провожая, матери и отцы, которых обнимали жены и маленькие дети, свято веря, что прощаются они не навсегда. Но именно в том и есть главная трагедия войны — каждый солдат был кому-то бесконечно дорог и стал невосполнимой утратой. Колоссальных, сложных для понимания масштабов человеческих трагедий стоило нам наше существование, и мы просто не имеем права забывать об этом.
Памяти старшего лейтенанта Петра Васильевича Кирьякова можно поклониться на мемориале хутора Хапры. На могильном камне сейчас ошибочно указано звание “рядовой”, да и дата гибели неверная, но это все поправимо.
А того неизвестного солдата, не успевшего написать ни одного письма домой, мы похоронили на мемориале “Рубеж”. Кто его родные, теперь уже не узнать, а значит, он нам всем родной. Будете рядом — навестите.
Спите с миром, солдаты. Спасибо за жизнь.
Л. ХЕЙГЕТОВ, командир поискового отряда “Родина” Мясниковского района
На снимках: личные вещи неизвестного солдата; уцелевшие фрагменты тетради
Источник, фото: https://dzen.ru/a/Z-Fx9VPmuWFy-7wS
