Передо мной фотография 1915 года, на которой запечатлена семья Псрдиянов: Бадаса (мой прадед, слева) и его брата Матеоса (справа).
Я хочу рассказать о своей бабушке Агавни Бадасовне (стоит внизу первая слева). Всем, что у меня есть, я в основном обязан этой удивительной женщине.
Хорошо помню, как я в десятилетнем возрасте лазил на чердак нашего старого дома и «воровал” у бабушки сигареты, спички и сахар, которые она прятала в военном вещмешке. И вдруг один раз она спустила этот мешок: там были сухари, сахар, а сахар был большого куска, такого сахара я никогда не видел, там еще была крупа и соль. В этот день мы долго с ней общались, и она рассказала, как ей было трудно в 30-е годы. Только тогда я понял, почему этот вещмешок у нас всегда полный и почему, когда она режет курицу, то делит все время ее на 6 частей, а потом прячет это все в холодильник.
Бабушке в этом году исполнилось бы 111 лет, родилась она 12 апреля 1912 года в семье хлеборобов. Их дом был на улице Пионерская, возле речки. Жили зажиточно, имели наемных рабочих, я думаю, была у них и хорошая прибыль, но ее все время вкладывали в дело: покупку коров, буйволов, овец, молотилки, амбары (как сейчас говорят в фермерское хозяйство). Детей своих воспитывали в труде. Бабушка говорила, что в 8 лет она уже могла и шить, и готовить, и прясть, и вязать. За одни сутки она могла связать всем носки и варежки. Сама коренастая, небольшого росточка, была очень ловкая и сильная. До сих пор у нас во дворе лежит кусок металла весом 42 кг, я смог поднять его только в 14 лет, бабушка этот металл таскала по двору как пушинку. В 12 лет она спокойно ездила на лошади, могла запрячь лошадь, могла стать за плуг. Практически в школу не ходила, но таблицу умножения знала лучше меня.
Прадедушки мои все больше и больше брали в аренду земли на горе, где они, как и многие другие, сажали яровую пшеницу (говорят, поэтому гору назвали «Золотой”, так как под солнцем пшеница светилась как золото).
У бабушки была старшая сестра, которая рано ушла из жизни, а после бабушки еще родились подряд 5 мальчиков. Братья Бадас и Татеос купили гектар земли на улице Степной, где построили новое крестьянское подворье. В колхоз не вступили, остались со своим хозяйством. И поэтому в 1928 году прадедушку сослали в Сибирь. В том же году после сложных родов умерла мать бабушки — моя прабабушка Шохагат Атамовна. И 16-летняя Агавни осталась одна в большом доме с 5 маленькими братьями: Кеворк (1914г. р., сидит на руках у матери, слева), Каспар (1917), Алексан (1920), Григорий (1926), Теватос (1928, ему было 40 дней, когда умерла мать).
В это время по России шла продразвёрстка и все время приходилось прятать зерно, бабушка в 16 лет вместе с братьями, которым было от 7 до 14 лет, умудрялась за ночь перепрятать зерно с одного места в другое, выкапывала в земле яму шириной 2 метра и глубиной 2 за одну ночь, одна. Чтобы не помереть с голоду каждый день пешком ходила в Хапры, оттуда на товарнике, иногда на одной ноге держась за поручни, ездила в Ростов и меняла отцовское золото на хлеб.
В продразверстку она целый месяц прятала корову у себя в спальне, и эта корова их спасла от голода. Когда золото кончилось, бабушка вынуждена была продавать мадзун на центральном рынке Ростова, каждый день рано утром преодолевала эту дорогу с 20 килограммами простокваши на плечах (арчов эдев гахак), но денег этих хватало только на одну буханку черного хлеба, и так каждый день. Когда ей попадался какой-то отрез ткани, она могла за один день сшить несколько брюк. И все это для своих братиков.
В 1933 году вышла замуж, но через месяц ушла обратно к своим братьям, сама уже в положении, и больше и не возвращалась, и не вышла замуж. В 1934 году родилась моя мама Шохагат. Еды не хватало, и тогда один из соседей показал бабушке как сажать кукурузу, и она умудрилась за один год получить где-то 2,5- 3 тонны кукурузы.
Всегда говорила спасибо отцу и дяде, что они выкопали колодец на улице около дома глубиной 20 метров, выложенный камнем, этот колодец до сих пор есть, когда я занимался тепличным хозяйством, то мог в день выкачать до 60 тонн воды, а тогда они этой водой поливали кукурузу.
Братья бабушки были очень трудолюбивые, все друг другу помогали, в школе лучше всех учился Кеворк, Каспар был очень сильным, занимался гирями, Алексан был философ, очень быстро говорил и шутил. Это как раз тот Алексан, которого немцы в 1941 расстреляли в 50-и метрах от нашего дома. Агавни сама в это время находилась в эвакуации, раненый брат вернулся с фронта и здесь, у себя дома, его расстреляли. Эта трагедия для сестры Агавни была на всю жизнь, и до последнего своего дня она по брату носила траур.
Григорий с детства хорошо готовил, он и в Отечественную войну был поваром, служил 7 лет, дошел до Берлина. А самый младший, Теватос, в 14 лет пошел в ПТУ в Таганроге и выучился на сварщика. Проработал 50 лет в МТС, у него десятки учеников. Это и мой первый учитель по сварке.
Бабушка все сделала для братьев, всех выучила, поставила на ноги, женила, помогла построить дома. А в 1959 году они с мамой построили сами себе дом. В 1961 году родился я. Всех своих дядей я застал, кроме, конечно, Алексана. Но самый большой жизненный опыт я взял у моей бабушки. Она в день минимум десять раз молилась, старалась не пропускать воскресные службы, а параллельно все вещи считала, подгоняла под четные и нечетные цифры. Она была моим первым учителем по эзотерике. Она говорила: «Можешь что-то не сказать, но когда говоришь, нужно говорить правду. Правду можно повторять миллион раз, но когда начинаешь врать, никогда не сможешь повторить слово в слово».
Слово «голод» до последнего у нее осталось в памяти, на столе никогда не оставляла кусок хлеба, за всеми все кушала. Любую ткань кроила вообще без мерки, когда я строил теплицу, все время со мной спорила, не верила врачам, никогда не ходила в больницу, у нее никогда не было истории болезни. До 10 класса каждый день со мной клала приготовленные ею два сдобных пирожка с курагой и одно яблоко. В 14 лет вместе с ней мы сделали турник, и она заставляла меня подтягиваться. Бабушка моего отца называла «тусаци» и всегда ругала, а меня никогда сильно не ругала, говорила, что я «дуни фоштим». А когда мне исполнилось двадцать лет, то мне в подарок бабушка купила автомобиль «Жигули».
А вот день 22 октября 1991 года остался в моей памяти навсегда. Я уже заканчивал строить новый дом, бабушка разбудила меня рано утром и сказала, что будут заморозки и надо срочно залить опалубки вокруг дома и что она уже приготовила все для бетона, а когда днем я вернулся домой, у нас уже стоял её гроб.
Я очень горжусь, что у меня была такая бабушка, и все время вспоминаю ее слова, что никто с собой еще не уносил ни земли, ни леса, ни завода, ни парохода. После смерти у человека на земле может остаться только хорошее имя.
Вот такая у меня была бабушка Агавни.
Богос Акопян.
