С ВОЗРАСТОМ наше детство становится нам ближе. Воспоминания о лучшей поре жизни ласкают сердце, словно омывают его родниковой водой. И на какое-то время все тревоги и неудачи отходят на второй план, и затихает сошедший с ума мир…
Меня баюкает в метро
Тепло вагона… Я засыпаю,
Вижу сад, тропинку склона,
В саду деревья и цветы,
Жуки, стрекозы.
Я маленький еще, стою,
Рву абрикосы.
Повсюду кружевная тень,
Я без панамы,
И слышу где-то во дворе
Я голос мамы…
Но снова грохот, стук колес
Метро “Тверская”…
И снова вижу милый
Сад. Вновь засыпая.
Это стихи о негаснущем солнце детства. Их автор — художник Кероп Согомонян. Он так и стоит перед глазами: невысокий, хрупкий, легкий, руки сложены на груди, улыбка открытая и беззащитная, как у ребенка. Внешняя и внутренняя детскость сохранялась в нем до последних дней, одолевая любые года, любые тяготы. И те, кто знал точную дату его рождения, и тем более те, кто не знал, никак не могли дать ему его 70 лет. Это возраст, в котором он остался навсегда.
Живуча библейская мудрость и по- прежнему пророка нет в отечестве своем, то есть люди не верят в талант, гениальность человека, который находится рядом с ними. Будто всё сверхординарное может появиться только где-то далеко. А ведь чудо случается, и не так уж и редко, когда звезда падает буквально к нашим ногам. Чтобы увидеть ее сияние, нужны не глаза, нужно иметь зрячее сердце. Им обладает не каждый.
Даже отец не до конца осознавал, что его старший мальчик родился с уникальным даром. Родитель прочил ему музыкальное будущее. И дядя-живописец считал свою стезю заведомо неудачной. “Вот это художник!”, — восклицал Дзарук Керопович в присутствии своего сына и его троюродного брата, друга и сокурсника Калуста Мовсесяна, указывая на опубликованные в “Огоньке” иллюстрации картин Александра Шилова. На что Калуст горячо отвечал: “Да наш Кероп в сто раз талантливее!”. К счастью, у отца хватило времени убедиться в правоте племянника. Совсем скоро в другом, не менее популярном всесоюзном журнале “Дружба народов” появилась восторженная статья о творчестве Керопа, материал сопровождался портретом мальчика в красной рубашке. Это было самое начало славы, большого успеха, который пришел в награду за колоссальный труд, за веру в свое предназначение.
Исключительная редкость, когда в одном селе рождается целое поколение художников. Плеяда мастеров живописи, выросших из крестьянских детей. Они нашли в себе смелость пойти против устоявшихся традиций и сделать искусство своей профессией. Им пришлось нелегко, потому что во многих смыслах они стали первопроходцами, потому что в селе понятие “труд” связано, как правило, с физическими, а не интеллектуальными затратами. Но время меняет жизнь, меняет уклад и взгляды людей. Сегодня имена представителей чалтырской школы живописи известны повсеместно, почитают их и в “своем отечестве”. И одним из самых звучных и значимых было имя Керопа Согомоняна.
Интерес к рисованию он начал развивать в кружке школьного учителя Тороса Дикрановича Барашяна, затем уже в выпускном классе записался на подготовительные курсы при художественном училище имени М. Б. Грекова, потом поступил, блестяще учился. Его наставником был Тимофей Теряев, оказавший несомненное влияние на своего воспитанника.
Детство, личные впечатления и переживания, мгновения счастья или семейные горести — все это формировало мир художника Керопа Согомоняна. За его картинами просматривается жизнь живого человека, с одной стороны, такого близкого, знакомого, своего, с другой — просто инопланетной личности.
Его путь в живописи был тернист и беспокоен. Масса драгоценного времени ушла не на искусство, а на добывание хлеба насущного. И не сразу в эти тонкие, умные руки попала кисть, прежде всего они познали тяжесть физического труда. Кероп был и простым рабочим на кирпичном заводе, и кровельщиком, и сантехником. Даже когда получил художественное образование. Но вопреки всему он продолжал писать.
В 70-х годах прошлого века ему вместе с другими, такими же молодыми живописцами довелось реставрировать Воскресенский собор в станице Старочеркасская. Кероп обрел опыт реставратора архитектуры, масляной живописи, иконописи. Общаясь с собратьями по искусству, он принял решение ехать в Москву, в столицу всех культур, свободы творчества и самовыражения. Но и там не сразу и не все получилось, был долгий период исканий и мытарств, бытовой неустроенности и случайных заработков. Лишь в 1986 году по настоянию друзей он представил свои полотна на 16-ю, а затем и 17-ю Молодежные выставки в Выставочном зале Московского союза художников, отбор на которые прошел с блеском.
“В искусстве Керопа Согомоняна, безупречном по врожденному вкусу и мастерству, есть особое качество, — писал о нем художник Александр Рюмин, — Оно заключается в редкостном умении цветовым пятном, контурной линией, всем образом изображаемого сюжета выразить то первородное чувство, которое побудило его сделать тот или иной художественный жест. Его произведения в целом доверчивы, как дети. Поэтому в том, что они сообщают зрителю, есть какая-то сокровенность, тихая исповедальность о только что открывшейся истине…”. Эти слова наиболее точно выражают суть творчества Керопа Дзаруковича. А заслуженный художник РФ Наталья Нестерова, потрясенная его работами, однажды сказала своим коллегам: “Что вы меня хвалите? Кто заслуживает похвалы, так это Кероп!”.
Работал он неистово и увлеченно, зачастую не имея для рисования подходящих условий. О собственной мастерской мог только мечтать (эта мечта осуществилась относительно недавно, лет десять назад). Но никакие обстоятельства не могли заставить его свернуть со своего пути. Писал пейзажи, портреты, натюрморты, занимался графическими изображениями, черно-белыми и цветными, зарекомендовал себя как непревзойденный колорист, увлекался скульптурой. И активно выставлялся, практически ежегодно, порой даже несколько раз в году, как России, так и за рубежом, участвовал в групповых и персональных вернисажах. На протяжении десяти лет К. Д. Согомонян выставлялся известной галереей Les Oreades, с которой он заключил контракт, в Париже, Тулузе, Женеве. Его работы приобрели Русский музей в Санкт-Петербурге, музеи в Москве, Ульяновске, в Мадриде, хранятся картины Керопа Согомоняна и в частных коллекциях России и зарубежных стран, в таких как Великобритания, Франция, Италия, Япония, Канада, США, Швейцария, Израиль, Германия, Новая Зеландия, Испания, Сербия и Черногория.
Кероп Дзарукович состоял в Московском Союзе художников, и своим сообществом был отмечен дипломом за успехи в творческой деятельности и медалями имени П. П. Кончаловского и “За заслуги в развитии изобразительного искусства”. Также он награжден Почетной грамотой Российской академии искусств за большой вклад в развитие отечественной культуры и искусства, выдвигался на звание члена-корреспондента Российской Академии художеств. Впрочем, Кероп, скромный, нечестолюбивый человек, абсолютное воплощение чеховской интеллигенции, образец доброты, мягкости, сдержанности, никогда не придавал значения званиям и регалиям. Он просто продолжал честно трудиться.
Связь с малой родиной не прерывалась для него. Кероп часто приезжал в Чалтырь вместе с женой и дочерью, навещал престарелых родителей, помогал им. Здесь был его дом, место силы и вдохновения. Когда умер отец, и мать осталась одна, он подолгу жил в родных пенатах, взяв на себя заботы о хозяйстве и огороде. Потом построил мастерскую во дворе, и у него появилась возможность заниматься живописью дома. Его часто можно было увидеть с мольбертом в степи, у речки, у полевой дороги. На лоне природы рождались потрясающие сюжеты, которые просились на холст. Ну и конечно, всякий раз, как только по селу разносилась весть, что Кероп снова приехал, к нему спешили друзья-художники. Засиживались допоздна, горячо спорили на темы искусства, да и вообще, говорили обо всем, вплоть до космоса и квантовой механики. А еще вместе планировали выставки в районном музее. В организации таких проектов московский опыт Керопа был просто бесценен. Мало кто мог сравниться с ним в умении правильно, продуманно оформить выставку, последовательно разместить разные по технике исполнения и по авторству полотна. Эта работа всегда выполнялась на самом высоком профессиональном уровне. Помнится, как Кероп скромно стоял в сторонке, давая возможность своим коллегам насладиться триумфом.
Он не считал зазорным после международного признания показать свои работы землякам, простым сельчанам. Справедливо считал, что красоту понимает и чувствует каждый, для этого не обязательно разбираться в живописи. Наверное, нужно сказать и о том, что этот человек был глубоко бескорыстен, он помогал тем, кому трудно, кто в беде. Будь то болезнь или денежные долги. Отдавал крупные суммы, не ожидая, что вернут. Хотя сам никогда не был богат.
С будущей женой Кероп познакомился случайно. Подрабатывая сантехником, он пришел в квартиру одной из московских многоэтажек по вызову. Дверь открыла симпатичная девушка. Это была Таня, его судьба. Вместе они прожили сорок трудных и счастливых лет. Любили, берегли и поддерживали друг друга в дни испытаний. Им было легко и понятно вдвоем, потому что интересы двух людей сходились еще и в творчестве: Татьяна — музыкант по образованию, талантливая виолончелистка, преподает в Школе искусств. В доме все было проникнуто атмосферой любви, поклонения искусству, постоянно велись разговоры на тему музыки, живописи, поэзии. Когда на свет появилась дочь Мариам, отношения супругов стали еще прочнее. Друзья вспоминают, насколько близки и неразрывны были супруги в разлуке. Кероп приезжал в Чалтырь ранней весной, а у Тани такая возможность появлялась только летом, когда воспитанники Школы искусств отправлялись на каникулы. Так вот, они созванивались ежедневно и не могли наговориться, и так трепетно и нежно беспокоились друг о друге…
Кероп был уверен, что одолеет болезнь. За два дня до своего ухода в разговоре с братом Калустом, сказал: “Знаешь, чего я хочу больше всего? Собраться с друзьями у вас во дворе и посидеть, поговорить”… В этом, казалось бы, простом желании звучали и жажда жизни, и любовь к своим корням, и к дружескому общению, и надежда и вера в хороший исход.
Однажды начинающие авторы спросили у всемирно известного ирландского поэта и писателя Джеймса Джойса, как добиться успеха, что для этого нужно делать. На что гений ответил — ничего, просто любите людей. И всё. Эта формула заключена в каждой картине Керопа, она стала принципом его существования, мировосприятия, мерилом во взглядах и поступках. Все, что он успел сделать в искусстве, создано для людей, служит добру. И всё останется людям. Как прощание звучат его стихи:
В кустах терновника весной
Теперь и птицы не гнездятся.
Холмов загаженных покой
Не тронут руки землепашца,
И нет коров, а лишь быки
Ревут на привязи от жажды
У русла высохшей реки,
Куда хотел войти я дважды.
И всё не повторится вновь
Для нас, живущих лишь однажды.
От имени друзей и родных.
И. АЧАРЯН.