Мать

Маргарита Гадзиян

Шесть мальчиков, ни одной девчонки,

Как будто бы был один шаблон.

И каждый раз по голосу ребенка

Она определяла точно пол.

Она рожала каждый год по сыну,

А первенца в 20-ом родила,

Где только находила она силы,

Ведь хрупкая и нежная была.

А сыновья росли богатырями,

В отца, все крепыши и удальцы.

Лишь самый младший был похож на маму,

Такой же нежный, словно и не сын.

Она шутила: “Будет нам за дочку»,

Сама ж решила больше не рожать.

Да разве ж шутка это — шесть сыночков,

Их нужно вырастить и воспитать.

Летело время в хлопотах, в работе,

Росли на радость шестеро ребят.

Помощники, а если из них кто-то

Ленился, от других же получал.

Село росло, хозяйство тоже крепло,

Нужду и голод стали забывать.

 А впереди год новый, сорок первый,

Что принесет он, что от него ждать?

Два сына уже в армии служили,

А третий в летное недавно поступил.

С родителями трое младших жили,

Но школьником лишь самый младший был.

Работали те двое, что постарше,

И помогали матери с отцом.

В колхозе всяк сгодится работящий,

А дети с детства знали, что почем.

Шесть сыновей, шесть гордостей, шесть судеб,

Шесть продолжений и надежд отца.

 Для матери ж все время они будут

Детьми, сыночками, красавцами с лица.

Вот лето сорок первого настало,

 И чередом своим катилась жизнь,

Но лапы свои чудище подняло,

На горло этой жизни, наступив.

Надежду, будущее, все перечеркнули,

Поставили страну всю на дыбы.

Фашист, захватчик мерзкий — Гитлер

Напал без объявления войны.

И этот Гитлер был любимым сыном,

Для матери красавец и кумир.

Но то, что он задумал сделать с миром,

Наглядно, кем на самом деле был.

Жестокие бывают и плохие,

И кровожадные, как дикое зверье,

И беспредельно лютые такие,

Все это уместилось в нем одном.

Всегда я задавалась тем вопросом.

И отвечала на него ж сама:

Могла ли женщина родить такого монстра,

Нет, женщина такого не могла.

Родился нелюдь, вырос, стал всевластен,

 И захотел всем миром завладеть,

А сколько горя, слез, бед и несчастий

Принес народам, сея всюду смерть!

Будь трижды проклят он, фашизм поганый,

Но забывать о нем никак нельзя.

Пока она жива, людская память,

Своих спасителей мы будем чтить всегда.

Два старших сына с первых дней на фронте,

 Сражались оба на передовой,

А вести заставляли сердце йокать,

Мать потеряла навсегда покой.

Уже в пути две похоронки были,

Погибли как герои сыновья.

А в 43-ем и отца убили,

Теперь ей имя не жена — вдова.

Громя врагов, ее сыночек-сокол

 С товарищами небо защищал,

И хоть он был фартовым, очень ловким,

Но гибели своей не избежал.

Горящий самолет направил цельно

Он на фашистский комендантский пост,

Глазами встретившись со смертью смело,

Погиб сам, но и вражью жизнь унес.

Четвертый сын и пятый — пехотинцы,

Служили вместе в боевом полку.

Спасали землю русскую от фрицев,

И мамку видели во сне, как наяву.

А мама, получив три похоронки,

На мужа и на старших сыновей,

Молила бога, чтоб ее мальчонки

Остались живы и вернулись к ней.

Она надежду день и ночь лелея,

Работая, забыв поесть порой,

Молилась, сыновья чтоб уцелели,

С победой возвратились бы домой.

Но эти сыновья погибли тоже,

В бою жестоком, где на равных все.

Один на поле, а другой чуть позже,

Под скальпелем, в санчасти, на столе.

Две похоронки с разницей в неделю,

Как вороны влетели в отчий дом.

 От горя мать, как будто онемела.

 Жила, работала, все делала молчком,

Как можно пережить такую муку,

И можно ль как-то эту боль унять.

Седая, сгорбленная, скорбная старуха —

Счастливая в недавнем прошлом мать.

Одна надежда сердце согревала,

Хоть самый младший с нею дома был.

Она бы жизнь, не думая отдала,

Но лишь бы он, хотя бы он, да жил.

Она надеялась, конец войне уж скоро,

И младший сын не будет воевать,

Последний сын, последняя опора.

Жестоко очень обманулась мать.

И этот сын ушел в 44-ом,

А в сорок пятом в битве за Берлин

Ожесточенно билась его рота.

Среди погибших был последний сын.

 Какое сердце выдержит такое,

Семь похоронок,

и все в один и тот же дом

Она уже не плакала от горя,

Лишь почернела телом и лицом.

Последнюю взяв в руки похоронку

На младшего сыночка своего,

Подумала: “А был бы он девчонкой,

Судьба б была другая у него».

Она, возможно, дождалась бы внуков

И нянчилась бы с ними от души.

Чуть меньше бы терзали боль и муки,

И стимул появился б дальше жить.

Так думала она без слез, стенаний,

 И каждого сыночка своего

Душою видела и сердцем, память

Держала крепко, всех до одного.

Бессонными ночами, в пустом доме,

Где вздохи лишь пронзали тишину,

Различные одолевали думы,

Про сыновей, про мужа, про войну.

По всей стране беда, смерть, лихо, горе,

Во всех домах плач жен и матерей.

Четыре огненных, военных года

Мильоны уничтожили людей.

Как дальше жить, и есть ли в этом смысл,

О ком заботиться ей и кого любить,

Овладевали ею эти мысли,

И с каждым днем труднее было жить.

Она терзалась, мучилась, страдала,

Не зная, где могилы сыновей,

Лишь только о пилоте-сыне знала,

Пришло недавно извещенье ей.

 Закончилась война, летело время,

В трудах, в работе притуплялась боль,

Со временем в ней иссякала вера,

Что все ж вернется кто-то из сынов.

Однажды днем к ней на работу в поле

С письмом в руке приехал почтальон.

Был почерк совершенно незнакомый,

И ноги подкосились у нее.

Писали пионеры-следопыты

Из незнакомого приволжского села.

Два старших сына ее там убиты,

 В могиле братской захоронены тела.

Спасибо людям всем неравнодушным,

Девиз которых “не забыт никто!»,

Которые вложили свои души

В святое дело поисковиков.

Нашлись могилы братьев-пехотинцев,

В большом селе они погребены.

Перед ее глазами стали лица

Всех шестерых защитников страны.

Теперь она жила одной надеждой —

Поехать, поклониться сыновьям,

С могил по горсточке землицы свежей

Взять, думая, что их частицы там.

Узнала позже все о младшем сыне,

От следопытов также весть пришла.

Лежит в могиле братской на чужбине,

И лишь к нему поехать не могла.

У мужа только не было могилы,

Он среди тех, кто без вести пропал,

Тех, на куски которых разбомбило,

По всей земле кровавой раскидав.

И в похоронке тоже говорилось,

Что он погиб, но тела не нашли,

Такая бойня страшная случилась,

Тел целых не было, одни куски.

Один и тот же сон не раз ей снился:

 Шесть братьев, взявшись за руки, идут,

 Зовут отца, кричат, а он, как птица,

Взмахнув руками, улетает вдруг.

И братьям в небо хочется подняться,

Взлететь пытаясь, все бегут за ним,

Но от земли не могут оторваться,

И падают все ниц.

Однажды тот же сон опять приснился,

И вместе с сыновьями на бегу

Она кричала мужу: “Оглянись-ка!»

Тот прыгнул, набирая высоту.

И улетел, они стоять остались,

 И головы задрав, смотрели вслед.

Потом, без слов, ее одну оставив,

 Исчезли сыновья, простыл их след.

Она кричала и звала их долго,

Всех поименно, плакала навзрыд,

 Проснулась вдруг, не понимая толком,

Что с ней, лишь чувствовала, как душа болит.

Лицо в слезах, она аж удивилась,

Ведь разучилась плакать и рыдать.

А слезы без конца в подушку лились —

 Семью свою оплакивала мать.

Она, конечно, понимала это —

 Святое дело за Отчизну пасть,

Погибший каждый приближал победу,

 И будущее от фашизма спас.

А значит, все погибшие бессмертны,

Да, потому что Родина жива!

Потомки будут помнить о них вечно,

За жизнь, свободу их благодаря.

Кто не вернулся, пал на поле брани,

 И кто вернулся, победив врага, —

Отцы, сыны, мужья, сестренки, братья —

Достойны чести, славы на века!

Идут года, но слава их не меркнет,

Никто не позабыт, ничто нам не забыть.

Погибшие за Родину бессмертны,

Их памяти достойными нам быть!

Февраль-март 2022 года.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


доступен плагин ATs Privacy Policy ©